Родился 16 апреля 1941г. в г. Петровск-Забайкальский Читинской обл., Россия. Отец – военный инженер-строитель — после войны был направлен служить в Туркмению.
Вырос и окончил школу в г. Ашхабаде, работал на машиностроительном заводе им. ХХ-летия ТССР вначале токарем, затем литейщиком, по направлению завода учился и окончил Днепропетровский металлургический институт на Украине.
Снова завод, и спустя 5 лет — отъезд на Украину, 10 лет научной и исследовательской работы во Всесоюзном НИИ Автоматизации, позже — в НИИ экономики промышленности Академии Наук Украины. Тематика исследований — вопросы экономики и организации металлургического производства.
Затем возвращение в Ашхабад и работа на машиностроительном заводе им. ХХ-летия ТССР в должности Главного инженера завода. Спустя 10 лет в результате выборов был назначен директором опытно-экспериментального Механического завода «Красный металлист», где проработал последние 12 лет перед эмиграцией в Германию .
Есть публикации в научной и общественной печати, а также несколько патентов на изобретения.
В Германию с семьей эмигрировал в 2001 году. Здесь при поддержке редакции русскоязычного журнала «Партнер» стал инициатором создания интернет-сайта «Воспоминания» и его администратором.

Повесть «Землетрясения»

отрывок

Мой младший горячо любимый брат Лёвка проснулся, как обычно, ночью, в начале второго и попросился на горшок. Мама вынула его из люльки, стоявшей рядом с двуспальной родительской кроватью, и отнесла на кухню. Там посадила его на горшок. Лёвка не капризничал, он не просыпаясь делал своё дело. На кухонном столе стояла керосиновая лампа, с горящим, приспущенным фитилем, слабо освещая пространство вокруг. Я спал на своей солдатской  койке у стены в глубине комнаты, бабушка — недалеко от одного из двух окон, выходивших во двор, а отец — на своём месте возле стены, образующей длинную сторону прямоугольника комнаты. Свет из полуоткрытой кухонной двери узкой полоской едва доставал до Лёвкиной люльки возле родительской кровати. Часы-ходики, висевшие на кухне, показывали один час десять минут наступивших новых суток.
Вдруг откуда-то снизу из-под земли раздался низкий гул, и всё вокруг задрожало. Казалось, что кто-то огромный глубоко под землёй приставил гигантский отбойный молоток к фундаменту дома и долбит его со всей силы. Следом началась тряска — впечатление, будто дом оказался в громадной телеге на железных ободьях, двигающейся по булыжной мостовой.
Послышался хруст ломающихся крыши и стен дома, звон разбитых стёкол, стук падающих кирпичей, хруст осыпающейся штукатурки. Керосиновая лампа как сумасшедшая поскакала по кухонному столу, норовя свалиться и устроить пожар.
Пристроенная к дому кухня  как-то странно отделилась от стены дома и угрожающе медленно стала накреняться и складываться, как карточный домик.
Отбросив мысль о керосиновой лампе и возможном пожаре, мама подхватила Лёвку с горшка и бросилась к наружной двери. На её счастье накидной крючок от тряски соскочил с петли, и ей не пришлось тратить время на отпирание двери. Ногой она вышибла дверь и выскочила вон наружу. Кухня падала вслед за ней и в любой момент могла похоронить её и сына под собой. Спасение было за большим деревом, росшим в метре от высокого глинобитного забора-дувала. Мама, молодая сильная тридцатилетняя женщина, в три прыжка оказалась за спасительным деревом и ухватилась за него. Ужасающая тряска прекратилась, у ног упали кирпичи и обломки развалившейся кухни. Тучи пыли закрыли луну и звёздное небо непроницаемой завесой. Наступила давящая нервы тишина, а потом разом послышались стоны людей, крики боли и ужаса,  призывы о помощи. Лёвка расширил глаза и произнёс:
— Мама, всё бу-бух.
Это вывело её из оцепенения. Она что есть силы, стараясь заглушить охвативший её ужас, стала звать отца, моля всех святых, чтобы он скорее проснулся.
Но тут вдруг послышался новый, ещё ужасней, гул, и началась новая тряска. На этот раз гигант-разрушитель пожелал иначе доконать спящий город. Казалось, что он схватил в свои беспощадные руки всю площадь, на которой раскинулся несчастный Ашхабад, и стал трясти её со всё нарастающей силой, как громадное сито, из стороны в сторону. От горизонтальной тряски разбитые вертикальными толчками стены домов посыпались вниз. Ничем не удерживаемые тяжёлые крыши падали плашмя, погребая под собой всё живое, что находилось под ними. В несколько минут огромный город, столица самой южной республики Советского Союза, превратился в руины.
Держась одной рукой за ствол дерева, чтобы не свалиться от начавшейся качки, мама, прижимая к себе Лёвку, одним глазом следила за домом, другим – за раскачивающимся дувалом. Дом с нашей стороны стоял, не падал. Зато с другой, где жили Оськины, слышно было, как обрушилась несущая стена и с глухим шумом рухнула, накренившись на бок крыша. Дувал, не удерживаемый ничем, раскачивался из стороны в сторону и на глазах стал кусками разваливаться. Часть забора падала внутрь двора, другая – наружу на тротуар. И только небольшой отрезок высокого глиняного забора длиной не больше трёх метров, стоявший как раз напротив дерева, за которое держалась мама, почему-то не падал. Как заворожённая, смотрела на него она, не в силах пошевелиться, ожидая каждую секунду, что огромной тяжести глиняная плита забора подомнёт их с Лёвкой под себя и раздавит в лепёшку. Но этого не случилось. Провидение спасло их и на этот раз – забор немного покачался и остановился как вкопанный.
Новые клубы пыли взвились вверх, крики ужаса, стоны, призывы о помощи ещё больше усилились. Ашхабад корчился в болевых судорогах, погибал от насильственной смерти, пришедшей к нему невесть откуда.
А в это время в нашем доме… Бабушка проснулась от боли и от испуга. В углу комнаты, где она спала, с потолка посыпалась штукатурка и вывалился кирпич. Всё это произошло в начале первого вертикального толчка. Штукатурка и упавший кирпич не принесли ей особого вреда – кирпич лёг к ней на подушку, только задев голову по касательной. От испуга и боли она громко закричала. Бабушка у меня хоть и маленького росточка, но голос у неё звучный. Отец, разбуженный её криком, вскочил с постели, одним движением достал из-под подушки очки и уже во всеоружии закричал:
— Мама, что случилось?

— Кажется землетрясение, – ответила бабушка, успокоившись немного после того, как услышала его голос.
Нащупав рукой и убедившись, что жены уже нет рядом, отец бросился к своей матери, но второй, на этот раз горизонтальный толчок остановил его. Он быстро склонился над люлькой, чтобы прикрыть собой от падающих кирпичей и кусков штукатурки лежащего в ней малыша, ещё не зная, что там его уже нет. И в этот момент высокая голландская печь отделилась от стены и всей тяжестью рухнула вдоль кровати, с которой он только что встал. Кровать расплющило в лепёшку. Не сомневаюсь, не разбуди его бабушка своим криком, отца живым мы бы не увидели. Стих второй разрушительный толчок, и до отца стали доходить крики мамы:
— Иосиф, Иосиф, ты живой? Отзовись, что с тобой?
Отец крикнул,  что он и бабушка живы, выяснил, что малыш сидит на руках у мамы и двинулся в мой угол узнать, что со мной. По пути, на середине комнаты он наткнулся на мою кровать. То ли первым, то ли вторым толчком мою кровать выкинуло из угла, и на то место, где она стояла, обрушился кусок угловой стены и потолка. Выходит, что и я, и отец, и бабушка были на волосок от смерти, но нас, как и маму с Лёвкой, спасло провидение.

Вокруг всё рушилось, грохотало, кричало, стонало, а я безмятежно спал. Отец растормошил меня, я еле раскрыл глаза, огляделся и тут же проснулся.
— Это землетрясение или война? –  почему-то спросил я.
— Землетрясение, сын. Нужно выбираться, – ответил папа.
Он взял меня и бабушку за руки, и мы направились к дверному проёму, ведущему на кухню. Под ногами повсюду валялись кучи кирпича, битое стекло, какие-то наши вещи. От противоположной стены к окну пролегла дорога из равномерно разбросанных книг и обрывков бумаги. Возле окна валялась пустая, разбитая и придавленная кирпичами, этажерка. Раньше она стояла возле моей кровати у противоположной от окна стены. Гигантской силы ударом снизу её и мою кровать выбросило с места. Этажерка, теряя книги, долетела до окна, а моя кровать, более тяжёлая, остановилась на середине комнаты.
Мы смотрели на всё это, не в силах до конца осознать происходящее.
Но поражало другое: в этом месиве падающих предметов, обрушающихся стен и потолков, бьющихся стёкол, в этом столпотворении и кошмаре ни я, ни отец, ни бабушка никак не пострадали. Как будто невидимая рука раскрыла над нами волшебный зонтик, отводя от нашей семьи страшную беду, предохраняя от травм, сохраняя всем нам жизнь. Только лишь у бабушки на левой стороне лица ещё долго не сходил синяк от скользящего удара кирпичом.
Кухни не было. На том месте, где она стояла, лежала её крыша.
Мы взобрались на неё и, осторожно переступая через валявшиеся вокруг обломки шифера, торчащие доски, по кучам разбросанного кирпича спустились к дереву, где нас ожидала мама. Мы все  были живы и здоровы, и это было главное. Я оглядывался по сторонам, пытаясь понять происходящее. Ещё несколько часов назад я лёг спать, абсолютно не подозревая, что события наступившей ночи перенесут меня в совершенно иной мир, в иную обстановку.

(74 оценок, среднее: 2,80 из 5)

Загрузка...