Я родом из Сухуми, маленького городка на берегу Черного моря. В Сухуми невероятное сочетание природной красоты — здесь встречаются горы и море — и уникального кавказского юмора. Cудьба распорядилась так, что училась я на факультете журналистики в Ростовском-на-Дону государственном университете, а потом работала руководителем литературно-драматургической части в ростовском театре. Сколько себя помню, я очень люблю изучать языки: каждый слог, фразеологизм, даже само звучание… Не меньше люблю я русскую литературу: от Лескова и Достоевского до Улицкой и Солженицына — все мне близко.
Sukhumi-girl am I. It is a small town over the Black Sea bank. Here concides the unbelievable beuaty of the nature — mountains and sea all together — and the particular sense of Caucasian humour. Life turns on a dime. I studied journalism in Rostov-on-Don State University, then worked as a literary director in the theatre. As far as I can see I was long for language studying. Syllables, idioms, the very pronunciation makes me feel happy whenever I’m dealing with them. I am deeply in love with Russsian literature though — Leskov or Dostoevsky as well as Ulitskaya and Solzhenitsyn are familiar to me.
The Plight of a Postmodern Hunter
Жажда откровения
Пролог
Слова, нещадно сказанные впустую, подобны воде, текущей расточительно по трубам — бездумно употребленные и бесцельно растратившие свою животворную силу, они неизбежно теряют дух жизни, заключенный в них. С давних времен человечество чтит лишь того, чье слово значимо и наполнено глубоким смыслом.
Поговорить по душам – все равно что жизнь прожить, помножив свою на чужую. Понятны мне теперь слова почтенного старца из нашей деревни, подслушанные в детстве: «И не осталось больше никого, с кем можно было бы поговорить …»Тогда меня это поразило сильно. Что имел в виду наш старец? Ведь было же много вокруг людей, способных уберечь его от одиночества и грусти. Гораздо позже я осознал эту его потребность задушевного разговора с людьми одного с ним поколения, равных ему в понимании ценности и осмысленности словоизречения — если позволите, его непомерную жажду разговора с теми, кто умеет и слушать, и ценить красоту слова.
Потому история появления этой книги весьма любопытна. Она — результат моих с Мухтаром Шахановым продолжительных и откровенных бесед. Хотя каждый из нас говорил на своем родном языке (казахский и киргизский, к слову, принадлежат одной языковой группе), не обесценились ни форма, ни содержание нашего неторопливого разговора. Повезло нам больше, чем тому старцу – мы испытывали невероятный трепет искренности нашего общения. Так что записи эти можно смело назвать артефактами глубокомысленных изречений в магнитофонной записи, или книгой опосредованных ответов на обозначенные в ней вопросы. Откровенные в своей сути, беседы порой все же подводили нас к ощущению тупика. Согласитесь, парадоксально! Нашим совместным решением стало оставить все, как есть, не отделять зерна от плевел, поскольку последние необыкновенно вовремя обнаруживали себя в ходе наших бесед, окрашенных часто в полярные эмоциональные тона. Ни разу не приходило нам в голову скрыть ощущения радости или разочарования во время совместного пути-разговора, столь дорогого нам обоим. Вопреки или, наоборот, благодаря наличию этого поверхностного разобщения нам удалось в итоге придать свободной форме нашей беседы визуальное, то есть письменное, воплощение.
Для зарубежных читателей, думаю, будет важно услышать несколько слов об этом моем соавторе и добром друге. В моей жизни было два Мухтара. Первый был великий писатель Мухтар Ауэзов, который проявлял поистине отцовскую заботу обо мне – он же был моим учителем и моим кумиром. Второй – Мухтар Шаханов – давнишний мой друг и ученик. Насколько мне позволительно давать оценку, Шаханов – один из выдающихся поэтов Средней Азии. Меня лично он привлекал своим исключительным складом ума.
Осознавая свою нерушимую связь с Востоком и его мудростью, он остро чувствовал все тонкости западной культуры, потому ни один читатель за пределами его родины не мог бы попрекнуть автора в отстраненности. Если и есть какой когнитивный диссонанс в понимании творчества Мухтара Шаханова, то он с лихвой окупается этой книгой-диалогом, которая вознаградит иностранных мужей многоликой поэзией, удовлетворив тем самым непомерную жажду самого любознательного зарубежного лирика.
Вот тут следует кое-что добавить. На родине, в Казахстане, Мухтара Шаханова чтят как национального героя. Свою репутация он заслужил еще во время трагических событий 1986 года. В те дни казахская молодежь неожиданно выступила против тоталитарного режима. Протесты проходили в атмосфере полнейшего запрета, в том числе касающегося любой публикации на тему государственного переворота. Не побоявшись за свою жизнь, Шаханов, тогда — депутат Верховного Совета СССР, высказался как поэт и как борец за национальную независимость. Он сделал многое для того, чтобы сохранить свободу своим соотечественникам и реабилитировать ни в чем неповинных жертв репрессий.
Пожалуй, следует дать разъяснение относительно еще одного повода к нашей дискуссии – а именно, череды знаменательных совпадений, образующих композицию всего повествования. Уже несколько лет Шаханов занимает должность посла Казахстана в Киргизии, что позволяет нам встречаться довольно часто и удивляться быстро изменяющемуся миру вокруг нас и внутри нас, трансформациям нашей внутренней самоидентичности. В итоге, из полных сомнения записок получился своего рода манифест, который, возможно, поможет нашим друзьям и новым читателям разобраться в некоторых вопросах современности!
Четыре матери, или осознание одной единственной Родины
Место моего рождения географически определяется как село Шекер. Там с вершины гор Манас, беспорядочно неся свои воды, накатывая одну волну на другую, чуть пенясь и отдавая бирюзой, стекает река. Имя ей Куркуреу, и оно под стать ей, потому что в переводе означает «грохочущая». В реке – сила жизни. Я нахожусь вдалеке от этих мест, и каждый раз воспоминание о захватывающем дух виде села Шекер заставляет мое сердце биться чаще, и едва ли мне достает воздуха, когда глаза мои видят перед собой шапки Манас-Ата, сверкающие в лучах солнца.
Судьба человека, как лодка в открытом море, бесцельно блуждающая, повествует о тяжелом и длинном жизненном пути. Четыре матери есть у человека, кроме той, которая его породила. Как четыре расправленных крыла, несут они его сквозь жизнь: первая – наша Родина, наше естество, с ней наше сердце; вторая – язык родины, который достался нам от предков; третья – нравственность и традиции, это свет истины и добра, который ярко освещает путь каждому поколению; последняя, четвертая, – мать-история, как бы горька, полна испытаний и угнетения она ни была.
Все это ветер из ощущений, возносящийся над мертвой пылью, над теми, кто забыл о существовании четырех матерей — и пусть ветер сотрет их память, не оставив следа! Над теми, кто не мог сберечь четыре самые главные святыни. Есть ли у них будущее, если нет у них даже прошлого? Ведь четыре матери — залог верной и доброй судьбы. Люди живут ради них и ради каждой из них – это верный путь, который они избрали для себя. Умирая, они с готовностью отдают свою жизнь следующим поколениям.
Шаханов. Как бы ни распоряжалась судьба нами, смертными, подбрасывая на волнах жизни и направляя в самые отдаленные места, лишь одно место навсегда останется для нас особенным – место, которое зовется землей наших отцов. И совсем неважно, где мы находимся сейчас, мы неизбежно возвращаемся в маленький уголок нашей планеты – на родину, пускай даже во сне. Возвращаемся туда, где, как принято говорить среди казахов и киргизов, при рождении из пуповины проронилась первая капля нашей крови. Здесь находится средоточие нашей жизни, первопричина нашего существования, рожденная вместе с любовью к Родине. Хотя еще совсем недавно мы и пытались убедить себя в том, что:
Мой адрес не дом и не улица,
Мой адрес – Советский союз!
Не ставя по сомнения эти строки, есть ли хоть один человек на свете, в чем сознании отсутствует образ Отчизны? Пусть этот образ состоит из быстротекущей вольной реки с исхоженными берегами, по которым бегаешь босым мальчишкой. Иногда так хочется услышать лягушек в зарослях камыша или лай собаки в вечернее время…
Я был удостоен чести, дорогой Чингиз, быть подле тебя на земле твоей Родины в селе Шекер. Сегодня это известнейшее место в долине Талас, которое привлекает тех, кого ты вдохновляешь своими произведениями. Да и поистине это сказочный уголок в горах!
Мы с тобой ехали в Шекер на автомобиле, когда я заметил, насколько ты был возбужден и как это отражалось на твоем лице. Подле тебя мне было удобно наблюдать за изменениями твоих внутренних ощущений: порой печальных, а порой наполненных счастливыми воспоминаниями детства. Будто все горы и равнины, холмы и долины задавали тебе безмолвный вопрос: «Не забыл ли ты нас, Чингиз?» Стало быть, это природа родной земли сформировала твой характер, тебя как писателя. Твое творческое начало пустило здесь ростки, да, именно на этих просторных лугах, благодаря которым ты научился глубоко чувствовать и любить мир вокруг всем своим сердцем.
Кажется — извлеки невидимой силой все это из твоей памяти, и нечего будет добавить тебе, будто обыкновенному, не слишком одаренному талантом писателю.
Село Шекер, напоминающее скорее город, удивило меня своим необычностью. Даже на расстоянии очертания его домов, школы, клуба и нескольких магазинов выглядели впечатляюще.
Многие жители села вышли навстречу нам. Каждый из них хотел поприветствовать тебя и пожать тебе руку.
Айтматов. Да, должно быть, именно так все устроено: путь жизни человека берет начало на его родной земле, в месте, где он родился и вырос. Как пчела собирает нектар, так и душа человека должна впитать в себя все полезное на родной земле, с умом распорядиться всем этим и в нужный момент напитать чужую душу.
Помнится, в детстве, когда старцы собирались вместе, они наблюдали за нашей игрой. Время от времени они поддразнивали нас, говоря: «Ну-ка, кто из вас может без ошибок назвать предков до седьмого колена?»
Вмиг мы замолкали, а потом, каждый из нас по очереди называл имена своих предков до седьмого колена. Боже упаси забыть хоть одно имя! Уже потом я стал понимать, что в шутке этой спрятан глубокий смысл. С раннего детства наше нутро вобрало в себя осознание собственного генеалогического прошлого: наших связей с прошлыми поколениями, самыми близкими по крови людьми и другими, связанными более отдаленными родственными отношениями. Еще ребенком я знал точно, что я происхожу из племени села Шекер, что моего отца зовут Торекул, а его отца звали Айтмат, отца моего деда Кимбилди, а отца Кимбилди – Кончужок и так далее.
(3 оценок, среднее: 2,33 из 5)
Загрузка...