Пишу непрофессионально несколько лет небольшие рассказы различных жанров.
Отрывок из произведения «Дневник прабабушки»
Летний воскресный день не спеша приближался к обеду. Из-за жары есть не хотелось, поэтому я ограничилась легким салатом из свежих помидоров с зеленью. Не хватало райхона, который я очень люблю, поэтому решила пойти к соседке, Малике, огород которой славился разнообразием трав. Наши участки разделяла лишь деревянная калитка, и мы беспрепятственно ходили друг к другу в гости. Я несколько раз позвала ее, но Малика не откликалась, поэтому пришлось зайти в дом.
Вся соседская семья была в работе. Муж и сын таскали с чердака старые вещи, а Малика разбирала их и многие готовила на выброс.
— Добро пожаловать, Гала-опа, — вежливо поздоровалась женщина. — Извините, не могу сейчас угостить вас чашкой чая. Наконец-то собрались разгрести завалы.
— Да! Чего там только не было! Сломанная мебель, коробки из-под обуви и бытовой техники, купленных еще в прошлом веке. Какие- то старые тетради, газеты. Вдруг мой взгляд случайно упал на
старинную тетрадь в кожаном переплете.
— А это что за тетрадь? — спросила я.
Открыв ее, Малика сказала, что, возможно, это, дневник ее русской прабабушки, который давным — давно потерялся. Еще мама рассказывала ей о нем и сожалела, что не может найти эту памятную вещь.
— Возьмите его, пока мы тут не наведем порядок, чтобы он опять не потерялся, — попросила женщина.
Вечером, начав читать дневник, я окунулась в атмосферу прошлого. Его вела с отроческих лет до глубокой старости дама, рожденная в Петербурге в конце девятнадцатого века. Читать было нелегко, так как чернила выцвели, о значении некоторых слов нужно было догадываться. Но все же многие описанные в дневнике события достойны внимания, хочу привести здесь пересказ некоторых из них. В дневнике лежало несколько фотографий.
« Шел 1917 год. После долгих мытарств, наконец, я прибыла к месту назначения. Ташкент встретил меня ослепительным солнцем и нестерпимой жарой. Петр Александрович уже спешил мне навстречу.
— Ну, как ты добралась, Аннушка?- спросил он ласково.
Два года я не видела своего Петю. И теперь, когда наконец добралась сюда из Петербурга, радость встречи охватила меня, муж всегда был добр и ласков со мной. Здесь, под голубым куполом небес и ярким солнцем мой родной город показался мне туманным призраком, полным тайн и существующим лишь в моем воображении. Я почему сразу поняла, что всей душой полюблю этот экзотический город, потому что рядом был мой дорогой муж.
Петр Александрович, будучи в звании полковника, после обучения в гатчинской школе авиации был откомандирован на службу в Туркестан. Наш дом в Ташкенте находился недалеко от Константиновского сквера, на улице Пушкинской. Дом мне понравился, хотя и был непривычной для меня постройки: одноэтажный, толстые кирпичные стены сохраняли прохладу, и после нестерпимой жары здесь была благодать. Особенно я полюбила небольшой внутренний дворик, засаженный цветами и деревьями. Там было так приятно сидеть в вечерней прохладе.
Город делился на две части — европейскую и туземную. Европейцы жили на улицах, прилегающих к Константиновскому скверу: Соборной, Романовской, Пушкинской, Кауфманской. Туземная часть состояла сплошь из глинобитных мазанок, но в каждой махалле была мечеть, сияющая голубизной куполов, а также чайхана, где собирались на чаепитие местные мужчины. Я пробовала зеленый чай — это, действительно, удивительно вкусный напиток. Местное население для утоления жажды пьет айран — кисломолочный напиток с добавлением трав и фруктов.
По приезду, местные модницы стали посещать наш дом, чтобы рассмотреть мои столичные наряды. Уже через неделю многие дамы щеголяли по центру города в платьях, в точности похожих на мои. Рядом со сквером находились мужская и женская гимназии. Поэтому там часто бывало весело и шумно. Очень мило смотрелись молоденькие гимназистки, когда беззаботными стайками гуляли по скверу под столетними чинарами.
Неподалеку от сквера находилась аптека Каплана, которая служила своеобразным клубом для местного общества. Мы с Петром любили вечерком прогуляться туда, чтобы узнать о местных новостях и просто пообщаться с людьми.
В соседнем доме жил врач Симаков Анатолий Петрович с женой, милой и доброй Натальей Михайловной. Я перезнакомилась со многими соседями. Это были в основном офицеры и гражданские чиновники с женами.
Одна из дам, супруга штабного офицера госпожа Мария Третьякова, упросила меня пойти с ней на местный базар – купить материал на платье. Мы взяли экипаж, что было большой редкостью для Ташкента. В основном население передвигалось пешком или на арбе с огромными колесами, запряженной осликом. Базар произвел на меня незабываемое впечатление, нигде я не видела такой пестроты и разнообразия товаров. В купеческих лавках глаза разбегались: здесь были — маргиланский шелк, русский ситец, разноцветный атлас. Накупив тканей, мы пошли дальше. Во фруктовых рядах было невиданное изобилие: горкой лежали дыни, персики, яблоки, виноград. Немного утомившись от шума и суеты базара, мы решили ехать домой. Уже подходя к воротам, стали свидетелями неприятного инцидента. На базарную площадь, не разбирая дороги, ворвалась ватага всадников. Во главе небольшого отряда был человек одетый в красивый парчовый халат и белоснежную чалму. Видно, это был богатый человек. Народ бросился врассыпную, чтобы ненароком не попасть под копыта лошадей, но один бедолага не успел увернуться. Он упал на землю, скорчился и стал громко кричать. Видно это был бедняк, одетый в видавшие виды бязевые штаны и такую же рубашку. Богач на секунду остановился, бросил прямо на землю какую-то монету и как ни в чем не бывало поскакал дальше. Я не осталась равнодушной к этому несчастью и попыталась уговорить людей, чтобы беднягу отнесли в больницу. Но, меня никто не слушал.
. По словам Анатолия Петровича Симакова, в городе было около двадцати врачей, примерно столько же фельдшеров и несколько медсестер. Это, конечно, очень мало. Местное население лечилось у табибов, местных лекарей, не особенно доверяя современной медицине. Но, самоотверженный труд русских врачей и медсестер постепенно меня ситуацию. Все больше людей стало обращаться за медицинской помощью и работы у врачей становилось все больше.
Доктор Симаков работал в больнице, жена ему помогала. Но их в любое время могли вызвать на дом к больному. Однажды, когда я навещала заболевшую Наталью Михайловну, прибежал какой-то мальчишка, и начал уговаривать доктора быстрее пойти к больному. Тот взял чемоданчик с инструментами и попросил меня сопровождать его, так как он не имел право заходить на женскую половину дома — ичкари.
Узкая улочка тянулась вдоль высоких дувалов – заборов, сделанных из глины и соломы. По ней в пыли бегали местные полураздетые ребятишки. Мы пришли в квартал ремесленников. Меня пригласили войти в дом. В комнате, на циновках, под теплым одеялом лежал ребенок лет трех-четырех. Его мама, совсем молоденькая девушка по имени Зухра, сидела рядом на полу и громко причитала. Даже мне, не имеющей медицинского образования, стало ясно, что ребенок болен бичом этих мест — малярией. Доктор дал мне порошки хинина и объяснил, что нужно делать. Я тогда уже немного могла изъясняться на местном языке и, как смогла, объяснила Зухре, как ухаживать за ребенком. Женщина немного повеселела когда поняла, что ребенок наверняка выздоровеет. Оказалось, что у отца ребенка небольшая гончарная мастерская. Его заработки не всегда хороши и часто семья нуждается в самом необходимом. Очень велики были различные налоги и подати. Поэтому натруженные спины этих добрых и честных людей никогда не разгибались, а с их рук не сходили мозоли. Комната в доме была с земляным полом, промасленная бумага служила вместо окна. Но сад и двор были чистыми и ухоженными. Сад радовал обилием сочных яблок, слив, абрикосов и других фруктов.