Шевченко Владимир Егорович
Родился в России, Ростовской обл. Миллеровского района. 27.04.1956 г. В шесть лет переехал с родителями в Ялту. Окончил школу. Служил в ВМФ. Затем работал на сувенирной фабрике. Окончил художественный техникум в Загорске. Институт . Служил офицером в пожарной охране. Параллельно профессионально занимался живописью и скульптурой. До последнего времени работал начальником аварийной службы.
Увлекаюсь современным искусством, литературой. Публикуюсь в различных местных и центральных СМИ Пишу в жанре рассказа, очерка. Убежден, в перспективности этого жанра, раскрывающим литератора в способности передать самое главное в лаконичной высокодуховной форме. В качестве иллюстрации использую свои живописные работы.
Синопсис к повести «Эсминец «Дерзкий»
Та, критическая масса дерзких моряков, образованная методом искусственного отбора обязательно покажет себя. Пытаться наладить службу с ней до состояния « Хорошо» бесполезно. Он четко понимал, действовать надо так, чтобы волки были сыты и овцы целы. Это означает, не перегибать палку в отношениях с подчиненными. Нужно закусить удила и пережить время до момента списания корабля и расформировки команды. Но переход, на Новый Год, это была ужасная ошибка кого – то в штабе. К глупостям и перестраховки он уже привык. У командования, всегда находились веские причины для их оправданий. И никого наверху не волновало, что многие матросы месяцами не видят берега. Что офицеров, под предлогом усиления службы в бесконечные праздники и политические события, неделями не отпускали домой, когда их корабли находились в базах. Рушились семьи. Женщины уставали от одиночества. Но предстоящий поход, все – же вывел из себя Дамасского. Его попытки в базе изменить время перехода, результатов не дали. Конечно, он боялся состояния команды в такой день. Поэтому был готов ко всему. Додежурю, выдержу до конца перехода . Не рассыплюсь – думал он. Главное, чтобы праздник в море прошел спокойно. Продолжал стоять у руля и Колесниченко. Смены не было. Дамасский отстранил от руля матроса – Сходи за сменщиком. В чем дело!
Матрос застучал по трапу. За стеклом буянило море. Но как – то уже не так грозно. Так, ворчало, чтобы служба медом не казалась. Товарищ капитан – лейтенант – на него смотрел бледный рулевой – Они там все, все перепились. Все. Матросы, мичмана, офицеры. Дерутся друг с другом! Командир всего ожидал, но не этого — Держи курс! Я, сейчас! – он с грохотом задраил за собой дверь. На корабле творилось ужасное. Затаренная пойлом еще в базе, команда начала праздновать встречу Нового Года, как полагается вечером. К 22.00 от дешевой алкогольной дряни люди отупели и озверели. Матросы видели в лице офицеров виновников своих проблем. Те, в свою очередь забыли свое рабочее – крестьянское происхождение и мысленно заменили свою простецкую красную кровушку на дворянскую – голубую. Ведь в царском флоте, морские офицеры, были в основном дворянского происхождения. В результате такой метаморфозы новоиспеченные дворяне, позабыв быков которым в юности крутили хвосты и мозолистые руки своих отцов, вели себя вызывающе с нижним чинам. Как и подобает высшей офицерской касте. Пьяные перепалки и выяснения отношений между чинами, начались в коридорах, по которым стали бродить в поисках приключений их участники. Все началось с дикого крика бывшего старшины первой статьи Криничного, похожего на орангутанга – Ах ты белая кость! Его мощные пальцы правой руки, вцепился в погон офицера. Знаменитая фраза с оптимистической трагедии заполнилась и очень понравилась ему на просмотре этого спектакля в Большом матросском клубе. Бывший старшина в тельняшке набыченно уставился в глаза не менее крепкому каплею. Командиру электромеханической боевой частью Приступе. Тот, скосил глаз на свой золотой погон, медленно его вернул на место и презрительно пьяным голосом прорычал – Изволите быть недовольным, Шариков, что я вас превратил в человека. Как стоишь перед офицером!
Какой на хрен Шариков. Я Криничный! – матрос возмущенно звезданул офицера в скулу. Тот ответил ударом головой. Первая мировая началась с убийства эрцгерцога Франца Фердинанда. Один простой польский солдат на немецко –польской границе случайно выстрелил в воздух и был убежден, что с этого началась вторая мировая. Битва на эсминце ««Дерзкий» началась с того, что бывший старшина Криничный не захотел быть Шариковым и поставил фонарь своему начальнику псевдодворянину каплею Приступе. В то время, когда великий и всеми любимый Леонид Ильич Брежнев поздравлял народ с новым 1977 годом. Мамы, папы и друзья поднимали бокалы за тех кто в море, те, кто в море чистили друг другу физиономии забыв о погонах и рассказах Пикуля и Новикова – Прибоя. Молотили упоительно. Тупо и жестоко. В коридорах и кубриках эсминца мат в перемешку с хлесткими ударами, разлетался на переборки и материализовывался в красные кровяные брызги. Дамасский, пытался криком привести всех в чувство. Какой там. Начался страшный, непредсказуемый кураж. Он мог закончиться братанием. Мог смертью. И один человек был не способен что – либо изменить. А если повторится попытка Большого противолодочного корабля «Сторожевой», который в 1975 на Балтике попытался поднять флаг свободы. Ведь, недалече Турция. Чего только не передумал Дамасский. Сейчас главное, не терять время на бесполезные попытки утихомирить команду. На мостик. Задраиться и держать курс на Севастополь. Мотористы, единственно надежные моряки и этот паренек – рулевой не подведет. Командир рванул назад, на мостик. Эсминец, перевозбужденный долгожданным походом, встречей с морем, радостно наблюдал за происходящим. Дух войны, исходящей от этих матросов зачеркнул всю рациональность и порядок старых команд. Человеческий кураж заразил железное сердце корабля. Он танцевал бортовой и килевой качкой. Возбужденно дрожал. Как там у Высоцкого
Я — «Як»-истребитель, Мотор мой звенит,
Небо, моя обитель,
а тот, который во мне сидит,
считает, что он — истребитель…
Танцует море. Бросая обезумевшие от ярости полосатые туши моряков от переборки к переборке. Танцует «Дерзкий». Последний танец старого воина. Поет башня главного калибра без боеприпасов – Мир вашему дому. Поют боковые торпедные аппараты без торпед – Мир вашему дому. Маленькая, пляшущая на волнах железная планета с сигнальными огнями, затерялась во мраке вечности.
Драка между дерзкими матросами и не менее дерзкими офицерами перешла в стадию пост оргазма. Все начали понимать всю глупость ситуации. но никто не хотел оказать пораженным .Вяло продолжали махать руками и ногами. Офицеры и мичмана, хотя и были в меньшем количестве, но имея большой опыт кабацких схваток, не уступали матросам.
На задраенном ГКП (Главном командном пункте) или проще. на мостике, два человека сосредоточенно вели корабль в базу – Севастополь. Попытки вразумить команду по внутренней громкоговорящей связи « Каштан», результатов не дали.
— БЧ 5 доложите обстановку – с тревогой в голосе, обратился к машинистам Дамасский.
— Все нор- мально товарищ командир – нетвердым голосом, доложил старшина – добавил мягко от себя – Не вол-нуйтесь, все будет хо-ро-шо.
Командир покосился на Колисниченко – Колисниченко, все будет хорошо, слышали? Держите курс. Выдержите без замены?
— Выдержу, товарищ, командир.
Хронометр, показывал 23.45. Колисниченко обернулся к командиру – Есть идея, товарищ командир. Разрешите отлучиться на три минуты. Принесу магнитофон. У меня классные записи. Включу музыку через связь. Может угомонятся, придурки!?
Давай, брат – без всякого устава, согласился Дамасский. Он разбирался в людях, и не сомневался – этот матрос прийдет.
23.50. Щелчок в динамиках, включение внутренней связи на корабле . Это рефлекс для личного состава. Все застыли, словно включили паузу у каждого внутри. Уши, как у нашкодивших котов повелись в сторону звука. Но случилось непредвиденное. Вместо надоевших, особенно по пьянке, команд полилась удивительно красивая песня Сьюзи Rватро Stumblin In
Любовь как огонь, и как не понять
Будем мы сгорать до тла, но
Вернемся опять
Эта маленькая девочка совершила чудо. Бультерьеры в тельняшках застыли с вытянутыми кулаками от неожиданности и красоты мелодии. Окровавленные губы вытянулись в улыбках, обнажив недостающие зубы. В коридорах и кубриках чистым горным ручейком лилась мелодия. Нежная песня про вечную любовь, заполнила железное пространство и железных людей. Успокоился эсминец. Казалось и море угомонилось. Любовь и искусство синонимы. Они звенья одной цепи. Не поэты сочиняют стихи. Не композиторы пишут музыку. Не художники создают замечательные картины. Ими движет любовь. Она водит рукою живописца и находит слова поэту. Любовь это часть создателя. В момент создания произведения творец получает свойства создателя. А зритель или слушатель, наслаждаясь творением, в свою очередь, также соприкасается с его свойствами. И в этом случае нет места агрессии. Безумее в глазах моряков сменилось на осмысление глупости происходящего. На устах появились улыбки.
23.55. Дамасский попросил выключить музыку и взял в руки микрофон – Матросы, офицеры и мичмана. Опомнитесь! Дома вас ждут матери, жены, дети. Вы впали в безумее. Если не прейдете в себя, корабль будет направлен в сторону Турции. Изменение курса тут – же определят службы слежения. Я не стану отвечать на запросы и с курса не сверну. В этом случае, мы будем уничтожены. Даю слово офицера, я это сделаю. Уверен, с моей стороны это будет правильный шаг. В армии нет места анархии. Предлагаю, забыть все, что было. Ничего не было. Никого преследовать не буду. А сейчас, поздравляю всех с Новым Годом! Счастья Вам! Кто на вахте, по боевым постам. Свободных от вахты ждет сладкий стол на камбузе.
Бледный командир, обернулся к Колисниченко – музыку! Наполную! —
Удивительная маленькая Сьюзи разорвала опешившую тишину классическим рокен — ролом.
…С виноватыми глазами ты вернешься ко мне.
Обязательно вернешься. Потому что лучше не найдешь.
И я прощу тебя ….
— разрывала нежную глотку девочка. Музыка, словно, мерная миля снимала общую намагниченность корабля и экипажа. Вскрылся нарыв. Наступило облегчение и братание. Рукопожатие – Простите, товарищ, капитан – лейтенант. Рукопожатие – Просите, товарищ старший лейтенант. Похлопывание по плечу – забыли. Рукопожатие. Рукопожатие.
Зарываясь носом в волны и взмывая к небу, один в ночи в, с пустыми артиллерийскими погребами, без торпед, глубинных бомб и ракет, эсминец пел басом двигателей – Мир вашему дому. Мир вашему дому.
Дамасский подошел к рулевому – Володя, спасибо. Ты, настоящий матрос. Спасибо.
Эсминец, еще такого не видел, чтобы командир со слезами на глазах обнимал, словно брата, матроса.
Колесо закончил рассказ и поднялся. Через месяц у обоих дембель. Адресами не обменивались. Я его проводил до трапа. Попрощались. Обнялись. Больше я его не встречал. Как сложилась судьба у Дамасского, разумеется, не знаю. Хотелось бы, чтобы хорошо. « Дерзкий» сгнил на кладбище кораблей — Черной речке под Севастополем.
Дерзкие, становятся героями или преступниками. Но в обоих случаях, это люди с поломанными судьбами.
(19 оценок, среднее: 1,32 из 5)
Загрузка...