Меня зовут Алиса и я люблю жизнь. В 2016 году я закончила Институт журналистики БГУ. Пишу с 13 лет. Моя любимая литературная форма – малая проза. Все мои рассказы о том, что рядом. С юмором и «любовью к мудрости».
My name is Alice and I love life. In 2016 I graduated from the Institute of Journalism (BSU). I have been writing since I was 13 years old. My favorite literary form is a small prose. All my stories about things that are close to me with humor and «love to wisdom.»
Короткие рассказы «22 трамвайные остановки»
«22 трамвайные остановки» – книга для тех, кто любит читать в транспорте, но не любит прерываться на самом интересном. Она собрана из небольших рассказов, прочитать которые можно за одну трамвайную остановку. Отсюда такое название. На перекрёстках моего произведения иногда появляются светофоры – они ещё короче.
Описать жанр сложно – это разные зарисовки, объединённые юмором, бытом, жизнью.
Остановка 1. Сосед из десятой
Мы с Юзиком соседи. Он из десятой, я из одиннадцатой. В 2013 ему исполнилось, вроде, восемьдесят. Причем «вроде, восемьдесят» – так говорит он сам.
Живём в хрущёвке, слышим друг друга хорошо. Диван Юзика стоит вдоль стены в соседней с моей комнатой, и иногда ночью я ловлю себя на мысли, что тонкая стена – единственное, что нас разделяет. Ведь и моя кровать расположена точно так же.
Юзик всю жизнь курит и сколько курит, столько болеет чем-то легочным.
Когда я не могу уснуть, переживая о проблемах, всегда слышу, как сильно кашляет Юзик. И почему-то в такие моменты думаю о том, что Юзику куда хуже, чем мне.
Одним словом, Юзик всегда готов меня поддержать.
Сомневаюсь, знает ли вообще Юзик, что мы соседи. Впрочем, как и то, что в его кашле кто-то находит положительные стороны. Так как врачи ничего хорошего в этом не находили.
Как-то летом, подходя к дому, услышала знакомый кашель и подняла голову. Юзик курил в открытое окно. На голове у него была бескозырка. И я подумала: вот она – способность абстрагироваться!
Одним словом, так я узнала, что Юзик моряк.
Я перестала слышать родной ночной кашель Юзика. Бабушка сказала, что он в больнице. А через две недели сообщила: Умер.
Одним словом.
На светофоре
Мальчик подбежал и коснулся железного столба.
Второй тоже.
А третий не успел и сказал: «Я не играю».
Остановка 2. Красная «найковская» куртка
Когда мне было восемь, папа привёз из-за границы фирменную двустороннюю куртку Nike. Так как она была редкая, дорогая и поэтому очень модная, она была куплена на вырост. Росла я не активно и носила её не один сезон.
Когда родители доставали «найковскую» куртку из шкафа, я знала: с этого момента баночки от йогуртов выбрасывать нельзя – бабушка садит рассаду. Пришла весна.
Когда я выходила в «найковской» куртке на улицу первый раз после зимы, то по-настоящему чувствовала: весна.
Теперь я наконец-то выросла из красной найковской куртки и мне не жаль. Жаль только, что для того, чтобы как раньше почувствовать весну
красной куртки Nike уже недостаточно.
Остановка 3. Ленин
– Учись, Алиса! – сказал мне Димка, сосед по лестничной клетке, – Как говорил великий Ленин: учиться, учиться и ещё раз учиться…
Димке слегка за сорок. Не могу подсчитать сколько всего у него было ходок, но знаю, что первый раз в тюрьму попал сразу после школы. Высшего образование не имеет. Несколько раз судьба заносила в лечебно-трудовой профилакторий, в браке никогда не состоял, живёт с родителями.
Димке уж получше Ленина известно, что бывает, если не учиться.
Остановка 4. Средняя школа
Он ученик средней школы.
Пальто расстегнуто. Край шарфа – в районе пят.
Шапка, разумеется, в портфеле.
Вокруг школы – высокий забор. До калитки – большой круг.
Он подтягивается и в одно движение перескакивает на сторону школы.
Широкими шагами, как-то неестественно сгибая колени (как в GTA), он идет через весь стадион.
Сегодня он получит неуд.
Остановка 5. Жаба
Надежда Семёновна как всегда легла спать вовремя. В тот день Надежда Семёновна оплатила коммунальные услуги. К полуночи она (что, кстати, было ей несвойственно), все еще не спала.
Что-то слизкое и холодное коснулось ее ног. Прыжками добралось до лица и остановилось.
Это была жаба.
Жаба принялась душить Надежду Семёновну.
Надежда Семёновна пыталась сопротивляться, но, как известно, когда жаба приходит и начинает душить, побороть её практически невозможно.
«Ну ничего, это лучше, чем кошки, которые скребли у меня на душе», – подумала Надежда Семеновна и уснула.
Остановка 6. Деревня – Детство – Город
Я сидела на заднем сидении в машине, которая мчалась по трассе привычным маршрутом: деревня – город. Как и в детстве, я ела конфеты. Шоколадные. Они быстро таяли на палящем солнце, пачкали руки. А потом и ноги, которые безжалостно чесались от укусов комаров. Одна за другой конфеты так увлекали меня, что я даже не слышала, какая играет песня.
Потому что у меня, как говорят, она была своя. Мои обгоревшие щеки напоминали помидоры, которыми можно гордиться при входе в парник.
Глаза закрывались, в дороге меня часто клонит ко сну. Со мной ехали нарциссы, собака, кадры в советском фотоаппарате, запах лета и запах нашего деревенского дома. А в соседней машине везли рассаду.
Как-то непроизвольно я вытянулась на задних сидениях и уснула. Последняя мысль была о том, что рассаду они все-таки передержали дома, очевидно.
Когда проснулась, мы уже были в городе около нашего подъезда. Увидела ноги все в следах от шоколадных конфет и сразу почувствовала, что маршрут был не таким привычным, как раньше. Это была не деревня – город, а деревня – детство – город.
Остановка 7. Любка из 38-ой
Феликс Эрнестович – самый видный холостяк среди женатиков.
На весь шестой подъезд он один. Славится выразительным от природы взглядом, подкрученными не от природы усами и отсутствием браков и разводов, внебрачных и брачных детей.
Не имеет вредных привычек, не бывает плохо одет и в плохом настроении тоже никогда не бывает. Также знаменит своим лирическим баритоном, умением танцевать пасадобль и готовить мясо под овощами.
Ослепляет улыбкой и ярким фонариком в мобильном.
Холост, но сдержан. Не делает вид, будто уронил что-то при виде особ в коротких юбках. Хотя, многие дамы, особенно те, что чаще бывают в домашних халатах, и сами не прочь разбросать рядом набор канцелярии.
Незамужняя Любка из 38-ой давно покорила сердце «джигита». И она единственная, чей ни один орган не покорил он. И пока другие попивали компот из сухофруктов и ставили чайник, он зазывал Любку в гости, поил сухим вином и ставил Фрэнка Синатру. Но самое интересное не в этом.
Рядом с Любкой из 38-ой импозантность Феликса Эрнестовича куда-то улетучивалась, коронное блюдо получалось не таким вкусным – в нём было слишком много кляра или слишком много стараний. Фонарик на мобильном горел исправно, но не ослеплял, а левый ус был недостаточно подкручен.
А когда Феликс Эрнестович решался спеть Любке из 38-ой, спасая провальный вечер, казалось, на йоту, но не дотягивал до баритона. Тогда и правый ус терял форму. Безразличие Любки из 38-й было сильнее.
Феликс Эрнестович так и не нажил браков и разводов, внебрачных и брачных детей. А весь подъезд то и дело обсуждал, какая же Любка дура!
На светофоре
Мне не нужны суши
в качестве закуски,
Люби меня
по-русски.
(19 оценок, среднее: 2,89 из 5)
Загрузка...